Валентина Мамутина о войне: – До сих пор перед глазами ржаное поле, солнце, васильки, а над всей этой красотой – фашистские самолеты, выстрелы, взрывы


Дата: 06.05.2022

– До сих пор перед глазами ржаное поле, солнце, васильки, а над всей этой красотой – фашистские самолеты, выстрелы, взрывы. Я такой страх тогда чувствовала, что словами не передать. Не дай Бог ещё кому-то пережить такое. Война – это большое зло. Там люди не только погибают, у них отнимают будущее, как у нас отняли детство, – вспоминает Валентина Федоровна Мамутина из Хацкович.

Она говорит, что в первые дни войны жители Хацкович пытались скрыться в большом заброшенном здании за деревней. Но с самолета прямо рядом со строением была сброшена бомба, люди в панике выбегали и направлялись в сторону леса. Провели там несколько дней. Шли дожди, есть было нечего, поэтому, промучавшись с маленькими детьми, которые плакали и просились домой, взрослые приняли решение вернуться. Шли все вместе, а навстречу им по деревне двигались немцы. Приняв жителей за партизан, навели на них автоматы, было понятно, что сейчас всех убьют. Среди сельчан нашелся один, владеющий немецким языком, он объяснил, что люди просто прятались от бомбежек и хотят вернуться в свои дома. Пока офицер принимал решение, все боялись даже дышать, их жизни висели на волоске. Но последовала команда опустить оружие, и солдаты сельчан пропустили. Некоторые дома уже были заняты фашистами, поэтому селились вместе родственники, соседи, было очень тесно, но вместе все не так боялись.

По воспоминаниям Валентины Федоровны частыми были облавы, причем, и военные, и полицаи проверяли, нет ли в домах партизан, штыками винтовок кололи солому, на которой спали местные жители. Её отец ушел в партизаны и не вернулся, а мама с тремя детьми поселилась в доме деда Силантия Сергеенко, его все называли Силка. Человек был мудрый, многим помогал.

Помнит Валентина Федоровна, как хоронили молоденьких красноармейцев, их немцы убили в поле за деревней. А в Хацковичи через какое-то время пригнали беженцев, над ними сильно издевались, били, нескольких мужчин застрелили. По подозрению в помощи партизанам подожгли дома некоторых односельчан. Во время оккупации было очень голодно, ели траву, лепешки из прошлогодней картошки, многие болели. Младший брат нашей собеседницы умер на руках у матери и сестер, последним у мальчика было слово «мама».

Иногда маленькой Валентине и её сестре Зиночке немецкие солдаты давали кусочки сахарина и супа со своей кухни, а дед Силка рассказывал, что на ломаном русском они говорили, что не хотят воевать, дома у них семьи и дети, а командование заставляет. Очень жестоко обходились с односельчанами полицаи.

– Как выдержали – не знаем, – говорит Валентина Федоровна. – Хорошо помню, как летом 1944-го года, мама меня на руках (очень болела нога, не могла сама встать) поднесла к окну. Вереницей по дороге со стороны Бахотца шли, даже бежали, немцы. Вид у них был потрепанный, штаны у многих рваные, несколько раненых прошли с окровавленными бинтами. – Смотри, доча, фрицы бегут, скоро война кончится, – сказала мама. От деда Силки мы потом узнали, что немцы хотели взорвать мост и нашу деревню, но не успели, быстро советские войска наступали. Их встречали со слезами радости.

После освобождения было сложно наладить мирную жизнь, не хватало продовольствия, одежды, обуви. Дети в обносках ходили в школу. Валентина окончила семь классов в Хацковичской, а восьмой, девятый и десятый училась в школе деревни Голени. Поступила в училище в Минске, но из-за ослабленного иммунитета очень тяжело переболела гриппом, еле выжила.

Вернулась в Хацковичи, устроилась на работу в совхоз, была кладовщицей. Вышла замуж, родились дети. Дочери Татьяна и Галина живут в Могилеве, сын Александр – в Хацковичах, у неё уже есть внуки и правнуки. Валентина Фёдоровна с тревогой узнаёт международные новости, её удивляет, что в двадцать первом веке рядом с Беларусью идут военные действия, что западные страны вводят санкции против нашей страны.

– Какая короткая память у людей, если бы они пережили то, что выпало на нашу долю, совсем по-другому поступали бы. Надо им одуматься, пока не поздно.